14 декабря близкие друзья, родственники и коллеги будут отмечать очередную годовщину со дня смерти Андрея Дмитриевича Сахарова.                                                

    Так уж совпало, что спустя несколько дней после упомянутой даты исполнится 10 лет со дня ухода из жизни одного из близких друзей Андрея Дмитриевича – Льва Владимировича Альтшулера, чей 100-летний юбилей недавно отмечало научное сообщество. Поэтому сегодня хотелось бы рассказать не только о А.Д. Сахарове, но и о его тесном общении с семьей Альтшулеров.

    Судьба свела Андрея Дмитриевича и Льва Владимировича при весьма своеобразных обстоятельствах: оба они довольно-таки долгое время проработали в знаменитом КБ-11 (или Арзамас-16). Л.В. Альтшулер с 1946 по 1969 гг., а А.Д. Сахаров – с 1950 по 1969 гг.

    В «Воспоминаниях» А.Д. Сахарова и в рассказах Л.В. Альтшулера можно встретить скупые, но достаточно яркие воспоминания о том режиме строгой секретности, в котором им приходилось жить, когда каждый шаг, каждое сказанное слово, каждый символ, записанный мимоходом на листке, расценивались как сведения особой государственной важности, подлежащие тщательному наблюдению и скрытости. Как писал Лев Владимирович, режим секретности, царивший на «объекте», представлял собой совершенно отдельный «… образ жизни, определявший манеру поведения, образ мысли людей, их душевное состояние».

    «Объект», который известен также как КБ-11 или Арзамас-16, представлял собой, по сути, отдельно взятый НИИ-город, в котором каждый из его жителей был занят только одним: разработками советского ядерного оружия. Некоторые из ученых жили в этом городке вместе со своими семьями (как семьи А.Д. Сахарова и Л.В. Альтшулера), другие – отдельно, не видя своих родных иногда по несколько месяцев, а то и лет. В свободное время ученые все также оставались «в родной производственной обстановке», как писал А.Д. Сахаров. Такое тесное «общее жительство» сплачивало людей в обычном дружеском общении, а не только научном.

    Конечно же, 20 лет жизни в таких условиях не могли не сказаться и на отношении к окружающей действительности. Даже в своих воспоминаниях, которые, казалось бы, призваны приоткрыть завесу тайны над отношениями между людьми, оба ученых достаточно немногословны, и многое из их дружбы читается скорее между строк.

    Единственный эпизод их дружбы, проходившей на фоне жизни в режиме строгой секретности, который известен по рассказам обоих ученых – это история о том, как благодаря заступничеству А.Д. Сахарова (да и не только его) в 50-х годах Лев Владимирович не был отстранен от работ по секретным тематикам. Учитывая, чем это отстранение грозило ему в связи с широко тиражировавшейся в те годы борьбы Лысенко с «лженаукой», легко понять, что заступничество А.Д. Сахарова стало для Льва Владимировича Альтшулера  спасением от гораздо более тяжких последствий, чем просто потеря работы.

    О своей совместной работе на «объекте» ни Л.В. Альтшулер, на А.Д. Сахаров никогда не рассказывали, ясно только одно – они работали вместе и в довольно-таки тесном сотрудничестве. Судить об этом можно и по рассказу Льва Владимировича о встречах с Сахаровым уже после возвращения обоих на «большую землю», в Москву:

    В Москве встречи с Андреем Дмитриевичем происходили эпизодически. Как-то у него на квартире разговор коснулся нашей прежней работы. "Давайте отойдем от этой темы, – сказал он мне. – Я имею допуск к секретной информации. Вы тоже. Но те, кто нас сейчас подслушивают, не имеют. Будем говорить о другом". Так принципиально и щепетильно относился Сахаров к сохранению известных ему государственных секретов. (из «Рядом с Сахаровым»)

    Столь же «многословен» и сам Андрей Дмитриевич, который в своих «Воспоминаниях», написанных уже в горьковской ссылке, напишет о Льве Владимировиче, что его роль «в разработке атомных зарядов и изучении физических процессов была очень велика».

    В 1969 г., по разным причинам и независимо друг от друга, Сахаров и Альтшулер покидают «объект», возвращаясь на работу в Москву. По иронии судьбы оба они ехали в одном и том же поезде. А может это была не ирония, а знак судьбы: ведь события последующих лет связали этих двух ученых и их семьи еще крепче. Они так и следовали по жизни в одном «поезде», только в разных «вагонах».

    По возвращении в Москву в 1969 г. пути ученых разделились: Андрей Дмитриевич стал работать в ФИАН, а Лев Владимирович – во ВНИИЭФ (откуда в дальнейшем ушел в ИВТ РАН). Однако разделились их пути лишь в профессиональном плане.

    Примерно в это же время, с 70-х годов, на Андрея Дмитриевича начинается пропагандистская «охота»: в советских газетах появляются публикации с осуждением его деятельности как правозащитника и борца за мир («Письмо 40 академиков», «Письмо писателей» и т.п.). В это тяжелое для Сахарова и его семьи время рядом оказываются и члены семьи Альтшулера: сам Лев Владимирович и его старший сын Борис Львович. В воспоминаниях и того, и другого можно встретить эпизоды, связанные с организациями информационных кампаний в поддержку Сахарова, с поддержкой его деятельности как правозащитника.

    Еще сложнее стало позже, в период горьковской ссылки Сахарова, когда Андрей Дмитриевич оказался в полном информационном вакууме, в том числе и в научном плане. По воспоминаниям Бориса Львовича, в эти тяжелые годы ему неоднократно приходилось выступать в роли курьера, привозя Сахарову копии последних научных работ коллег, вышедших в печати, и доставлять работы самого Сахарова для публикаций в научных журналах. А кроме этого, – все также в режиме «Совершенно секретно» для непосвященных – обращения Андрея Дмитриевича к мировой общественности с призывами не допустить ядерной катастрофы, поддержать борьбу за права человека во всем мире.

 

    Конечно, семья Альтшулеров была не единственная, кто старался помочь в это тяжелое время Андрею Дмитриевичу. Чего стоила длительная борьба ФИАНа за сохранение за Сахаровым статуса своего научного сотрудника. Нетрудно представить и то, каких усилий потребовало сохранение за Андреем Дмитриевичем статуса академика АН СССР (это единственное звание, которого Сахаров не был лишен при отправке в ссылку). Но как были Андрею Дмитриевичу и Елене Георгиевне дороги именно эти, личные дружеские отношения! …

    В своих воспоминаниях о Сахарове Б.Л. Альтшулер пишет:

    … его способ мышления и в науке, и при решении общественных проблем был примерно один и тот же. Сахаров был не только ученым, но и инженером-конструктором. Причем интересно, что его объектом были, как правило, вещи грандиозные по своим масштабам: будь то конструкция водородной бомбы, или этапов эволюции Вселенной, или будущего человечества. Удивительным образом он чувствовал "болевые точки" проблемы, то "малое", что влияет на "большое".

    Возвращаясь к общественным проблемам, замечу, что он, по-видимому, исходил из того (достаточно очевидного) факта, что История делается людьми, что на вершине власти – тоже, вообще говоря, люди. …. И оказалось, что "болевая точка" решения тяжелейших проблем человечества – это возвращение к нравственным первоосновам, борьба за права человека, озабоченность судьбами, трагедиями конкретных людей.

    Жизнь Сахарова вряд ли можно назвать простой. И вряд ли найдется большое количество людей (да и найдутся ли вообще), которые позавидуют и захотят поменяться с ним местами. Но одно несомненно, Андрею Дмитриевичу повезло встретить на своем жизненном пути настоящих друзей, озабоченных судьбой конкретного человека и готовых быть рядом даже на условиях дружбы в режиме «секретно». Да он и самым был таким – «строго-секретным» другом…

Е. Любченко, АНИ «ФИАН-информ»