В ФИАН состоялось заседание Отделения физических наук РАН в честь 100-летнего юбилея выдающегося советского ученого-физика Я.Б. Зельдовича. В заседании сессии приняли участие видные ученые-физики из разных институтов РАН, а также ученики и коллеги Я.Б. Зельдовича.

    Яков Борисович Зельдович является, пожалуй одной из самых уникальных личностей в мировой науке: при знакомстве с его научной биографией понимаешь, что вряд ли можно легко и быстро, что называется «с лёту», найти пример еще одного ученого столь же широкого научного «профиля» и столь же нетривиальной судьбы.

    А.Д. Сахаров называл его человеком универсальных интересов. И.В. Курчатов говорил о нем просто: «Яшка – гений!». А. Ю.Б. Харитон, один из руководителей советского проекта атомной бомбы, писал:

    «Мне очень повезло в жизни: в течение примерно 25 лет я работал с фантастически интересным человеком и совершенно исключительным ученым – Яковом Борисовичем Зельдовичем. Широта его научных интересов поистине невероятна: катализ, теория горения и детонации, адсорбция и наряду с этим – элементарные частицы и ядерная физика, астрофизика и космология, теория относительности и квантовая механика. И всюду он был силен, универсален. … Это был совершенно фантастический интеллект. Я преклоняюсь перед ним – как ученым и человеком.»

    Хорошо известна история о том, что зарубежные коллеги-ученые, знавшие о Зельдовиче и его работах лишь по публикациям (Яков Борисович долгое время был «невыездной» по вполне понятным причинам), были невероятно удивлены, узнав, что Зельдович – это реально существующий человек. Они-то считали, что все публикуемые работы – результаты исследований группы ученых, пользующихся коллективным псевдонимом: так широк был охват различный сфер физики, химии и математики, затрагиваемых в работах Якова Борисовича. Позже, в 70-х годах XX века, известный ученый С. Хокинг был очень рад встрече в Яковом Борисовичем на одной из конференций в Будапеште, а Р. Фейнман только ради возможности встречи с ним согласился приехать в СССР…

    Поразительно, но этот человек, удостоившийся стольких лестных отзывов, такого признания во всем научном мире, не имел высшего образования… Невероятно? Но это – факт, подтвержденный им самим в автобиографии^[1].

    В возрасте 17 лет Яков Борисович был принят сотрудником в лабораторию С.З. Рогинского, в Институт химической физики (ИХФ). Работая в ИХФ, Зельдович параллельно занимался самообразованием: сначала заочно учился на физмате в Ленинградском университете, затем, потеряв интерес, перешел на физико-механический факультет Политехнического института, но и там пробыл недолго… Впрочем, факт «недообразованности» Якова Борисовича, по словам хорошо знавших его коллег-ученых и учеников, объяснялся не какими-то поверхностными увлечениями или же неспособностью к обучению, а невероятно живым, энергичным и деятельным характером его ума, с невероятной быстротой усваивавшим даже то, что иным казалось затруднительным, и тут же находившим усвоенному практическое применение, порой весьма нетривиальное.

    Впрочем, отсутствие законченного высшего образования в своей биографии Яков Борисович очень быстро восполнил, в 22 года защитив диссертацию кандидата физико-математических наук, а в 25 лет став уже доктором физико-математических наук. Сам Зельдович по поводу получения им кандидатской степени писал: «Благословенные времена, когда ВАК давал разрешение на защиту лицам, не имеющим высшего образования!»

    Несмотря на невероятную широту научных сфер, в которые Зельдович внес свой вклад, на всю жизнь его любимой темой осталась физико-химическая теория горения и детонации. Начав заниматься ею в самом начале научной карьеры, Яков Борисович периодически возвращался к ней на протяжении всей своей 56-летней научной деятельности.

    Именно работы в этой области и свели Якова Борисовича с Ю.Б. Харитоном: тот незадолго до войны создал и возглавил лабораторию горения в ИХФ, где и проводил эксперименты Я.Б. Зельдович. Тогда же эти два великих ученых заинтересовались вопросами цепных реакций при делении ядер урана – интерес, который, по словам А.Д. Сахарова, определил «научную судьбу Зельдовича, как и судьбы многих ученых, на годы вперед – в более широком смысле … судьбы всех нас». Начавшая Великая Отечественная Война несколько отодвинула развитие этого научного интереса, но не отменила его совсем – в 1943 году Яков Борисович начал работы над советским атомным проектом в группе, возглавляемой Ю.Б. Харитоном. Позже к этой группе присоединились И.Е. Тамм, А.Д. Сахаров и многие другие. Дальше – параллельные работы научных групп Сахарова и Зельдовича над созданием водородной бомбы. Впрочем, по воспоминаниям обоих, их работа не была соревнованием, а тесным и плодотворным взаимодействием. А общие научные интересы привели к развитию и тесных дружеских отношений, сохранявшихся до конца жизни.

 

    В 50-е годы деятельный ум Я.Б. Зельдовича, чувствовавший голод в условиях решения единственной задачи, нашел новое применение – физика элементарных частиц. А параллельно с этим – космология и астрофизика. По воспоминаниям самого Якова Борисовича, здесь ему очень помогали знания по теории взрывов и детонации – эхо его «первой любви».

    Отдельно его коллеги, друзья и ученики вспоминают ту энергию, с которой Я.Б. Зельдович занимался популяризацией науки, его стремлением довести преподавание сложнейших вопросов физики до уровня средней школы, чтобы заинтересовать молодое поколение тем, что составляло смысл его жизни. Один из нынешних видных ученых заметил, что в свое время учился математике по учебнику Зельдовича.

    Что не менее удивительно при обзоре его научных работ и их самооценки – Яков Борисович всегда считал себя недоучкой, человеком, который всеми своими научными достижениями и открытиями обязан своим не менее известным коллегам-ученым. Да, он ценил присужденные ему награды и звания, но всегда считал их не своей собственной заслугой, но тех людей, с которыми его свела судьба.

    О работах Якова Борисовича и о том, какое развитие они получили в современной науке, рассказывали бывшие коллеги и ученики Я.Б. Зельдовича на состоявшейся недавно в ФИАН юбилейной сессии Отделения физических наук РАН. В работе этой сессии приняли участие ученые и аспиранты из различных институтов РАН как г. Москвы, так и Петербурга, Сарова и других.

    Один из гостей ФИАН, молодой ученый из ВННИЭФ (г. Саров), говоря о необходимости подобных встреч, отметил:

На фото: В.Е. Фортов на юбилейной сессии ОФН

    «Конечно, это очень интересно – узнавать о жизни и деятельности таких великих ученых, как Зельдович. Но, пожалуй, еще более интересно слышать о том, что эти работы не исчезают бесследно, что они продолжаются, развиваются и расширяются. Мне, как только начинающему свою научную деятельность, очень важно знать и понимать, что все это – дело не на «сей час», а – с продолжением, что это нужно не только мне и моему руководителю…»

    На заседании говорили о вкладе Якова Борисовича в атомную физику и физику элементарных частиц, о его работах в области космологии и астрофизики, в теоретической физике, о его поразительном даре научного предвидения, о его таланте популяризатора науки и многом другом.

    Один из учеников Я.Б. Зельдовича, акад. РАН А.А. Старобинский, рассказывая о своем учителе и научном сотрудничестве с ним, заметил:

На фото: акад. РАН А.А. Старобинский

    «Яков Борисович обладал поистине невероятной научной интуицией: известны случаи, и в моей научной практике в том числе, когда Зельдович приближенно, на эмпирическом уровне, выдвигал те или иные научные теории, даже выводил математические зависимости, описывающие физику процесса, а позднее его предположения находили доказательство, точное обоснование. Конечно, это не было угадыванием, а глубоким знанием и пониманием механизмов исследуемых процессов и явлений, но со стороны это выглядело поразительно.»

    После окончания работы сессии ОФН РАН, посвященной 100-летнему юбилею Я.Б. Зельдовича, его жизни и научной деятельности, подумалось, что Яков Борисович был человеком особого происхождения, особым человеческим видом – «Homo sciens»^[2], которого наука и научное познание мира интересовали более, чем что-либо другое. В своей автобиографии Яков Борисович, пожалуй, более точно, чем кто-либо охарактеризовал себя:

    «Конечный результат, физическая истина меня интересует почти независимо от того, кто ее найдет первым. Хватило бы мне сил понять ее первым! … В середине 80-х годов в тугой узел сплетаются самые трудные и самые принципиальные вопросы естествознания. Нет у меня желания более сильного, чем желание дождаться ответа и понять его.»

Е. Любченко, АНИ «ФИАН-информ»