Нина Ивановна Гинзбург передала в архив ФИАН часть личного архива В.Л. Гинзбурга: переписку с Виталием Лазаревичем так называемого «горьковского периода», 1946-1953 гг.                                                                                                    

     История ФИАН неразрывно связана с множеством замечательных, известных физиков – с основателем современного ФИАН советским ученым, физиком-оптиком С.И. Вавиловым, академиками Д.В. Скобельцыным, Л.В. Келдышем, Н.Г. Басовым и многими другими. Достаточно сказать, что в стенах Института «выросло» 7 Нобелевских лауреатов.

    Виталий Лазаревич Гинзбург, доктор физико-математических наук, профессор, академик АН СССР и РАН, лауреат Нобелевской премии, всю свою научную жизнь отдал ФИАНу: придя сюда молодым ученым, сразу после защиты кандидатской диссертации, в 1940 г. ^*), он до конца своих дней оставался сотрудником Института. И за эти годы под его руководством возникла целая научная школа, многие выдающиеся ученые считают для себя честью называться его учениками, хотя сам Виталий Лазаревич и писал:

    «… совсем непросто решить, кого считать своими учителями и учениками. Очевидно, каждый из нас многому учился, очно и заочно у многих. … Я хочу называть … своими учениками тех, кто считает меня своим учителем. Естественно, что при таком подходе списка своих учеников я предъявить не могу».

    Для любого человека или организации чрезвычайно важна память о собственной истории, для ФИАНа – единственного в стране Института, в котором работали семь Нобелевских лауреатов – тем более. Именно потому так важен архив ФИАНа, в котором хранятся  личные и научные документы своих сотрудников.

    Предметом особой гордости ФИАН является сформировавшийся и постепенно дополняемый фонд В.Л. Гинзбурга – единственный на сегодняшний день архив документов и публикаций, связанных с деятельностью этого выдающегося человека. Помимо черновиков научных записей Виталия Лазаревича, некоторые из которых до сих пор не оцифрованы, здесь хранятся и многие другие документы. И вот архив ФИАН пополнился еще одним очень ценным собранием документов, связанных с Виталием Лазаревичем: его перепиской с женой, Ниной Ивановной в так называемый горьковский период.

    Это время, когда Виталий Лазаревич был приглашен на должность профессора на радиофизический факультет Горьковского университета. По воспоминаниям самого Гинзбурга, почти сразу же по приезде он познакомился с Ниной Ивановной, а спустя полгода они поженились. Дальнейшие 7 лет, с 1946 по 1953 год, для Гинзбурга были жизнью на два города: основная работа в Москве, а семья – в Горьком. Впрочем, помимо семьи здесь были и лекции, и аспиранты, и научная работа по «физике с астрофизическим и астрономическим уклонами» (по словам самого В.Л.). Конечно же, столь активная жизнь не могла не оставить след не только в памяти этих двух замечательных людей, но и в документах. И вот теперь они стали достоянием ФИАНа.

На фото: Нина Ивановна Гинзбург

    «Я решила передать эти документы, письма в архив, потому что очень беспокоюсь о памяти Виталия Лазаревича Гинзбурга. Эти документы составляют нашу с Виталием Лазаревичем ежедневную переписку между Москвой и Горьким, которая длилась на протяжении 7 лет. Представляете, 7 лет мы писали друг другу каждый день! И эти письма – не только личные документы. Они составляют историю ФИАНа, потому что в каждом письме Виталий Лазаревич рассказывал мне, чем он занимался в тот или иной период, делился своими мыслями.

    Долго не могла выбрать архив, в который можно было бы передать эти письма, потому что в большинстве мест мне говорили, что архивы уже прекратили свое существование. Тогда я обратилась в ФИАН, который выразил огромное желание взять эти письма в свой архив. И вот сегодня мы открываем новый архив ФИАНа, в котором я – «первопроходец» с новыми материалами» – рассказала Нина Ивановна.

    Бережное отношение к своей истории – залог будущего процветания. Помня об этом, ФИАН, несмотря на все трудности «эпохи реформ», продолжает собирать свой собственный уникальный архив, в котором хранятся труды Е.С. Фрадкина, А.Д. Сахарова, В.Л. Гинзбурга, в меньшей степени – С.И. Вавилова и Д.В. Скобельцына, но это уже не вина ФИАНа, а последствия их обширной научной и организационной деятельности и нескольких эпох перемен, столь быстро сменявших друг друга на протяжении XX века. Но этот архив –живой деятельный организм, бесценная кладовая научной мысли великих ученых, которая постоянно развивается и меняется.

    «В настоящее время в ФИАН заканчиваются работы по формированию нового архива. Закончен ремонт нового помещения, на очереди – завершение технического оснащения. Сейчас перед нами стоит задача по организации работы архива ФИАН так, чтобы он носил не просто информативный характер, а был рабочим инструментом. А для этого нужен соответствующий человек – грамотный специалист, преданный делу. Но, думается, этот вопрос будет решен в ближайшее время» – рассказал зам. директора ФИАН В.Н. Неволин.

    И, конечно же, это развитие невозможно без постоянного пополнения новыми документами. Переданные в ФИАН письма Виталия Лазаревича и Нины Ивановны Гинзбург займут достойное место в архиве Института.

    «Нина Ивановна, огромное спасибо за вклад, который внесли в наш архив. Вы, практически, являетесь первым и одновременно самым почетным гостем при открытии нового архива ФИАН. Для ФИАН Виталий Лазаревич – не просто выдающийся ученый, но и близкий человек, память о нем для нас очень дорога. Конечно, в ФИАН хранятся деловые записи Виталия Лазаревича, но письма, которые Вы передали в наш архив являются даже не ФИАНовской, а, я бы сказал, общенациональной ценностью» – сказал директор ФИАН, академик Г.А. Месяц.

Е. Любченко, АНИ «ФИАН-информ»

    Наверное, нам часто приходилось слышать, что о человеке судят по его делам. А о великих людях, наверное, – по тому как эти дела отзываются в истории. Одним из таких великих людей, ученых был и Виталий Лазаревич Гинзбург, оставивший необыкновенно яркий след в истории отечественной и мировой науки. И плоды его деятельности не только продолжают жить, но и развиваются во все новые и новые направления, уже независимо от своего создателя. Об одном из таких проектов, лаборатории высокотемпературной сверхпроводимости, его истории и перспективах на прошедшей недавно в ФИАН Всероссийской молодежной конференции, совпавшей по времени с очередной годовщиной со дня смерти В.Л. Гинзбурга, рассказал заведующий Отделом высокотемпературной сверхпроводимости и сверхпроводниковых наноструктур Владимир Моисеевич Пудалов.

    Одним из последних научных проектов Виталия Лазаревича Гинзбурга, или как мы его называли – ВЛ, было резкое расширение научных исследований, направленных на создание комнатно-температурных сверхпроводников. Будучи человеком весьма энергичным, ВЛ развил довольно-таки масштабную кампанию для реализации этой своей мечты, и одним из важных ее этапов должно было стать создание Лаборатории высокотемпературной сверхпроводимости (ЛВС).

    Подобрав, если так можно выразиться, стартовую команду – Е.А. Андрюшин, Е.Г. Максимов и я – ВЛ, как он это делал всегда, когда перед ним стояла какая-либо проблема, ринулся «в бой». А задачи стояли немалые: для того, чтобы реализовать масштабный проект ВЛ, одного желания было мало, необходимо было добиться государственной поддержки и получить бюджетные деньги на создание лаборатории. Гигантским задачам требовались и немалые затраты – это и приобретение дорогостоящих установок и технологий, и организация специально оборудованных высокотехнологичных помещений…

    Не привыкший откладывать дела в долгий ящик, ВЛ взялся за дело сразу с головы. В феврале 2006 года он написал письмо В.В. Путину, в то время занимавшему пост президента РФ. Письмо Президенту ВЛ писал сам, очень энергично, практически игнорируя любые предложения смягчения стиля. Его главные аргументы были просты: в России есть область науки, которую следует поддержать – это высокотемпературная сверхпроводимость. Во-первых, потому, что в отличие от ряда других областей затраты на нее отнюдь не грандиозны, а потенциальная отдача велика, а, во-вторых, в России сохранился квалифицированный научный потенциал и традиции.

    «Достаточно, быть может, сказать, – писал ВЛ, – что советские и российские физики получили всего 6 Нобелевских премий. И три из них (Л.Д. Ландау, П.Л. Капица и мы с А.А. Абрикосовым) получены за работы в области низких температур, в которой сверхпроводимость это главное и, если угодно, центральное явление.»

    К письму прилагалось обоснование научно-практической деятельности будущей Лаборатории, оценка предполагаемого масштаба затрат.

    После отправки письма наступило долгое молчание. Официального ответа не поступало, хотя косвенными путями нам было известно, что руководство страны этим вопросом заинтересовалось, и наш проект проходит многочисленные экспертизы и консультации. ВЛ заметно нервничал, но мы продолжали ждать.

    Спустя 2 года, к весне 2008 г. нам стало известно, что вопрос об инвестиционном проекте по созданию ЛВС дошел до самого верха исполнительной власти. Здесь следует отметить, что в дальнейшем продвижении этого проекта «снизу» принял очень деятельное участие акад. Г.А. Месяц, ставший к тому моменту директором ФИАН.

    И первое с чего начал Геннадий Андреевич – это поиск места для будущей лаборатории. Самым лучшим «кандидатом» стал корпус № 10 ФИАН, в то время находившийся под арендой Института ядерных исследований. В один из дней мы отправились на «экскурсию» – осматривать место будущей лаборатории. Представшее нашим глазам зрелище просто шокировало нас: все помещения корпуса заброшены, в подвале, где стояло дорогостоящее (и ни разу никем не использованное) ядерно-физическое оборудование, воды по пояс, обвалившаяся штукатурка и пробивающиеся из стен ростки деревьев… К этому стоит добавить и отсутствие перекрытий между этажами: в корпусе стояли несколько ускорителей высотой по 15-20 метров, они требовали помещений большой высоты.

   

    Наверное, если бы не энтузиазм ВЛ и деятельная энергия Г.А. Месяца, на этом этапе проект так бы и погиб. Геннадий Андреевич как-то очень быстро решил вопрос о возвращении здания ФИАНу. Потом была эпопея с освидетельствованием корпуса на радиационную безопасность, поскольку никто не знал, что там делалось, и время от времени кое-какие «подарочки» обнаруживались… В конце концов, корпус очистили и специалисты написали заключение, что там все в порядке.

    А после этого началась не менее важная работа – предварительная оценка стоимости объекта. Занимались этим двое: Е.Г. Максимов и я. Причем оба плохо себе представляли, как это сделать. Мы знали, что нам хотелось иметь в итоге: какую лабораторию, какое оборудование и какие научно-исследовательские возможности в ней, но вот стоимость работ по реконструкции корпуса… В конце концов эти оценки носили сильно приближенный характер, исходя их тех «правил игры», которые существовали на тот момент. А правила были такие, что если сумма превышала  600 млн. рублей, для утверждения проекта надо было выходить на Правительство, согласовывать проект с Минфином, Минэкономразвития… Что было, попросту говоря, для нас невозможно. Поэтому мы написали сумму ниже «критической», и план был утвержден, и с этой стоимостью проект стартовал. Следом начались работы по созданию предпроекта, затем настоящего проекта, различные экспертизы, согласования, утверждение проекта и, наконец, пошли первые деньги на строительство.

    Здесь следует сделать одно отступление, связанное не столько с воспоминаниями о «приключениях» по продвижению проекта, сколько с последними событиями вокруг реформы РАН и, в частности, печально известного фильма, появившегося в те дни. Прозвучавшие в нем обвинения о воровстве денег на строительстве лаборатории оскорбляют не только ФИАН и меня, возглавившего этот проект после ухода ВЛ, они оскорбляют память самого Виталия Лазаревича, бывшего душой этого проекта. В чем состоит клевета? Дело в том, что проект реконструкции корпуса № 10 и дальнейшего создания ЛВС является объектом федеральной  адресной целевой инвестиционной программы, и, следовательно, постоянно контролируется со стороны государства. Деньги на строительство поступают небольшими частями, что отчасти является и некоторой проблемой: финансирование растянуто вплоть до 2018 г. и быстрее, чем нам поступают ассигнования, строительство произвести не удастся – какая сумма поступила, такой объем работ и выполняется. Кстати говоря, стоимость реконструкции составляет всего 942 364 тыс. рублей, из которых на сегодняшний день, с начала строительства в 2009 г., поступило 305 473 тыс. рублей. И откуда взялись  2,3 миллиарда рублей, в воровстве которых создатели фильма «Диагностика РАН» обвиняют ФИАН?! Правда в проекте создания лаборатории предполагалось приобретение оборудование на 1 млрд. рублей, но это будет уже только после реконструкции корпуса. Сейчас его просто размещать-то и негде…

    Но, как бы то ни было, строительство идет, идет в том объеме, на какой есть финансирование.

 

    Со времени ухода ВЛ, которому, к сожалению, не удалось увидеть свой проект реализованным, вырос и сам проект. В корпусе № 10 ФИАН будет размещаться Лаборатория высокотемпературной сверхпроводимости, фактически представляющая собой Центр высокотехнологичных исследований по высокотемпературной сверхпроводимости и наноструктур. Там будет проводиться весь цикл научных исследований, начиная от синтеза новых материалов, причем разными способами, и до их аналитических и физический исследований.

    Получение материалов будет проводиться как традиционными методами «химической кухни», когда разные соединения-прекурсоры получают в виде порошков, прессуют, помещают в печь, и при высокой температуре проводится реакция синтеза желаемых соединений. Кроме этого, в лаборатории будут создаваться новые материалы и структуры путем напыления тонких пленок: путем испарения электронным пучком, лазерным импульсом, магнетроном. Наконец, в лаборатории будет реализована давняя мечта Гинзбурга – конструирование новых материалов путем атомно-послойной укладки атомов в том порядке, в котором мы желаем, и тех атомов, которые мы желаем.

    Помимо таких специализированных установок, на первом этаже корпуса будут размещаться чистые помещения – гермозоны с контролируемой чистотой воздуха. Эти помещения предназначены для размещения комплекса литографических установок по изготовлению сверхпроводниковых наноструктур. Там будет участок обычной оптической литографии, участок электронно-лучевой литографии и, наконец, участок трехмерной литографии фокусированным ионным пучком, которым можно создавать трехмерные наноструктуры.

    Такого комплекса техники в России пока нигде нет. Как нет также и перечисленных высокотехнологичных методов создания новых материалов. Это не пустая мечта, часть установок у нас уже работают в старых помещениях. Хотя здесь и нет таких беспылевых условий, как будут в новом корпусе… И все планируется создать в корпусе № 10. На стадии планирования измерены уровни вибрации, уровни помех, рассчитаны поля рассеяния. Определено, где какие установки будут стоять, чтобы они не мешали друг другу, и чтобы создать единый технологический цикл: получение материалов – их анализ – и физические исследования. Некоторые установки стоят на специальных бетонных фундаментах, которые уже отлиты. На втором этаже будет расположена сложная система подготовки воздуха с требуемой чистотой, влажностью, температурой для питания гермозон и других лабораторных помещений.

 

    Такой лаборатории, такого замкнутого физико-химико-технологического центра, ориентированного на полный цикл от создания до полномасштабных исследований наноструктур и сверхпроводников, нет, пожалуй, не только в России, но и в мире. Конечно, отдельные аналоги есть – в США, в Германии. Но там – исследовательские центры, которые включают в себя лишь некоторую часть из перечисленного выше цикла исследований, а такого как планируется у нас, в полном объеме – нет.

    Конечно, от такого масштабного центра ожидаются и не менее масштабные результаты. Во-первых, это генерация новых знаний о сверхпроводниках и наноструктурах, создание новых сверхпроводниковых материалов. Ожидается также приток ученых-специалистов в данных областях. Последнее – не фантазии, а утверждение, основанное на общении как с иностранными, так и с российскими учеными, работающими в настоящее время за рубежом. Проект ЛВС у всех вызывает неподдельный интерес и живое участие уже сейчас, на этапе строительства. Не так важно иметь ведущего специалиста в постоянном штате, как важно предоставить ему временную возможность проведения конкретных экспериментов в ЛВС. На бюрократическом языке это называется «мобильность кадров».

    Во-вторых, функционирование такой лаборатории даст несомненный толчок развитию новых методов и приборов, основанных на сверхпроводниках и наноструктурах. Где это найдет применение? Прежде всего, в медицине (томографы), фармацевтике, биохимии (ЯМР-спектрометры высокого разрешения), науке о жизни. Или же в эффективной энергетике. Рано или поздно, но нам придется задуматься не о том, как добывать новые источники энергии, а как экономить имеющиеся. И здесь у сверхпроводников огромные перспективы. Повышение передаваемой мощности с использованием силовых кабелей из традиционных материалов (медь, алюминий) решается сегодня, в основном, за счет увеличения электрического напряжения. Максимально достигнутые значения электрического напряжения 500 – 800 кВ. Это ограничивает передаваемую мощность на уровне 0,5 – 1,5 ГВт. При этом требуются особые условия прокладки линий, особенно в условиях городской среды, возникает ряд экологических проблем: блуждающие токи, разогрев почвы, электромагнитные излучения и засорение почвы маслами вблизи подстанций и в местах повреждения кабеля.

    Резко увеличить мощность распределительных сетей (без изменения напряжения в них) можно путем замены традиционных силовых кабелей сверхпроводящими. Например, наши  коллеги  из ВНИИ  кабельной промышленности,  создали отрезок  токонесущего кабеля длиной 220 м; он установлен и прошел успешные испытания. Технически возможно проложить электроэнергетический кабель из России, например, в  Японию по дну океана, чтобы торговать не нефтью и газом, а более технологичным продуктом с высокой добавленной стоимостью – электроэнергией. Однако, существующие ВТСП на основе оксидов меди хотя и работают при температуре жидкого азота, но, так сказать, в полсилы, имея критические параметры намного ниже, чем при температуре жидкого гелия.

    Появление высокотемпературных сверхпроводников (ВТСП) создало принципиально новые возможности для практического использования этого явления. Ну, например, использование солнечной энергии. Огромным потенциалом, причем в масштабах всей планеты, в этом плане обладает пустыня Сахара. Предположим, мы выделяем участок в 1 % ее территории, размещаем на этом участке солнечные батареи, и при их КПД 20 % получаем количество энергии, которым можно обеспечить потребности всей Европы! Просто от Солнца, бесплатно. Конечно, необходимы кабели, чтобы эту энергию передать. С этой задачей могут справиться только сверхпроводящие кабели, других просто нет. И надо, чтобы эти кабели от Сахары до Европы были технологичны и не слишком дороги. Существующие современные сверхпроводники, в принципе позволяют создавать линии передачи электроэнергии, но пока уж очень они дороги и требуют для своей работы сложные системы охлаждения. Это неудобство, да и дороговизна, ограничивают продвижение таких проектов на сегодняшний день. Если же будут созданы сверхпроводники, которые эффективно работают при комнатной температуре, или, по крайней мере, при температурах выше температуры жидкого азота, то тогда такие проекты станут вполне реальны, и рентабельны.

    Несмотря на то, что здание Лаборатории еще не построено, мы вовсю ведем работы в этом направлении: сравнительно недавно нами был получен ряд высокотемпературных сверхпроводников на основе железа, которые работают при температурах почти уровня азотной температуры. В отличие от широко известных купратных сверхпроводников, эти материалы имеют огромные, практически рекордные значения критических магнитных полей, что ставит их на первое место для техники и технологии сильных магнитных полей. Более того, эти материалы имеют изотропные свойства (в отличие от купратных ВТСП), что позволяет изготавливать из них сверхпроводящие провода круглого сечения: именно то, что и требуется для эффективного технического применения. Ранее мы с нашими коллегами из Института физики высоких давлений РАН уже изготовили и исследовали короткие лабораторные образцы таких проводов. В настоящее время мы, совместно с коллегами из Института неорганических материалов, пытаемся получить уже не лабораторные, а длинномерные образцы сверхпроводящих проводов. И это только начало.

    Задача, когда-то поставленная ВЛ – создание комнатно-температурных сврехпроводников – это долговременная, не сиюминутная задача. Для ее решения надо большую дорогу пройти. И то, что мы научились делать «железные» сверхпроводники – первый шаг на этом пути. Даже этот первый шаг открывает колоссальные перспективы: создание сверхмощных (40-100 Тл и выше) постоянных магнитов, при этом обладающих лабораторными размерами; внедрение энергоэффективных технологий; развитие генной инженерии и науки о жизни…

    Все дальше продвигаясь в обозначенном когда-то В.Л. Гинзбургом направлении, я получаю все большее удовольствие от исследования высокотемпературной сверхпроводимости и все больше и больше убеждаюсь в невероятной проницательности его как ученого. Наверное, это и есть признак настоящей гениальности…

Е. Любченко, АНИ «ФИАН-информ»

    4 октября 2013 года исполняется 97 лет со дня рождения Виталия Лазаревича Гинзбурга – академика РАН, лауреата Нобелевской премии по физике 2003 г. Он был удостоен этой высшей научной награды десять лет тому назад – почти точно день в день – за классические работы по теории сверхпроводимости. Но круг его научных интересов был очень широк – можно сказать, что он был одним из последних физиков – универсалов. Об одном из других его научных «пристрастий» нам рассказал главный научный сотрудник ФИАН, доктор физико-математических наук Илья Исаевич Ройзен.

    Ройзен И.И.: Чем больше времени проходит со дня ухода из жизни Виталия Лазаревича, тем более очевидной становится значимость его личности и вклада в науку. Конечно, это верно, что он был одним из последних физиков-(почти)универсалов.

    Всем известна его классическая работа по теории сверхпроводимости, а также его заслуги в создании термоядерного водородного оружия – знаменитая «LiDочка». Между тем, в поле его интересов входили самые разные области физики. И везде он оставил свой весомый след: переходное излучение, сегнетоэлектрики, кристаллооптика и даже квантовая теория поля. Я помню, как у нас на семинаре выступал с докладом Л.Б. Окунь. Речь, разумеется, шла об элементарных частицах. По ходу дела докладчик выписал некое уравнение, и тут В.Л. спросил его, откуда оно взялось. На что Окунь с явным удовольствием и лёгкой иронией, под одобрительный хохот и аплодисменты зала, сообщил ему, что это, по существу, есть не что иное как уравнение Гинзбурга-Ландау – то самое, что было предложено в упомянутой выше знаменитой работе по сверхпроводимости, но только переписанное другими буквами и применительно к совершенно иным физическим условиям. Глубинный смысл, как известно, состоял в том, что в этом уравнении «зашифрована» идея нарушенной симметрии, которая пронизывает всю современную теоретическую физику.

    Ну и, конечно же, «возлюбленная» астрофизика.

   Виталий Лазаревич всегда повторял: «Я астрофизик-любитель». Скажем прямо – здесь не обошлось без известной доли жеманства: на самом деле был он астрофизиком-классиком и не заблуждался на этот счёт. Тут В.Л. «засветился» в исследовании двух фундаментальных проблем – это происхождение и ускорение космических лучей и физика нейтронных звёзд. Особенно впечатляет его вклад в дела «звёздные», и я остановлюсь на этом подробнее.

На рисунке: Нейтронная звезда (источник: http://t-human.com/journal/astrofiziki-razglyadeli-sverxtekuchest-v-nejtronnoj-zvezde)

    В.Л. был первым, кто обратил внимание на то, что значительная часть вещества, из которого состоят нейтронные звёзды, может находиться в сверхтекучем состоянии. Причина в том, что оно вырождено и, стало быть, в ходе гравитационного сжатия (притяжения) «нормальное» состояние может (с большой вероятностью) стать неустойчивым, и тогда обязательно произойдёт соответствующий фазовый переход, который проявится в появлении некоторого параметра порядка (и значит, в нарушении существовавшей ранее симметрии!) и перестройке энергетического спектра на «сверхтекучий лад». Качественно картина похожа на ту, что наблюдается при классической сверхпроводимости и сверхтекучести. И понятно, что В.Л. не мог этого не заметить. Но в случае нейтронной звезды мы имеем дело с сильным взаимодействием между частицами (нуклонами), к тому же, не последнюю роль начинают играть релятивистские эффекты. Поэтому просчитать всё надёжно не удаётся. Зато, если его гипотеза о сверхтекучести звёздного вещества верна, то она должна привести к ряду специфических особенностей в поведении быстро вращающихся - а таких большинство - нейтронных звёзд. Это обстоятельство послужило мощным импульсом для огромного множества астрофизических исследований, которые продолжаются уже не один десяток лет. Одно из последних указаний на сверхтекучесть в нейтронной звезде Кассиопея А (см. напр, http://www.lenta.ru/news/2011/02/02/cassiopeia/) датируется 2011 годом.

На рисунке: аккреционный диск горячей плазмы, вращающийся вокруг чёрной дыры (Источник: http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/d/d4/BlackHole.jpg)

    Ещё одна идея В.Л. относится к физике чёрных дыр. Теперь она обычно формулируется в виде такой расхожей фразы: «у чёрной дыры не может быть волос». А смысл этого утверждения в следующем. Вокруг большинства быстро вращающихся нейтронных звёзд имеется очень сильное магнитное поле («волосы» – это его силовые линии). По мере их дальнейшего сжатия (звёздного коллапса) могут образовываться чёрные дыры. Как при этом ведёт себя магнитное поле? В.Л. предложил очень остроумное эвристическое рассуждение, показавшее, что в ходе такой эволюции магнитное поле должно полностью «втянуться» под гравитационный горизонт, т.е. обратиться в ноль во всём околозвёздном пространстве. Вскоре ученики американского физика Дж.А. Уилера доказали это утверждение на теоремном уровне. Другое дело – а могут ли вообще существовать в природе чёрные дыры звёздной массы? Достижимо ли в принципе такое абсолютно экстремальное состояние вещества? Но это уже совсем другой вопрос.

    – Помимо научной деятельности, Виталий Лазаревич Гинзбург уделял большое внимание пропаганде науки и противостоянию лженауке и всякого рода околонаучным «теориям». Особенно активно В.Л. Гинзбург занимался этой деятельностью, чрезвычайно важной в общественном, социальном смысле, в конце своей жизни. Что Вы можете сказать по этому поводу?

    Ройзен И.И.: Отчасти это было связано с тем смутным временем – в социальном, политическом и культурном смыслах, – которое пришлось на конец его жизненного пути. Если обратиться в историю, далекую и недавнюю, можно заметить, что неотъемлемой приметой смутного времени является чудовищное размножение всякого рода мракобесий, магии и лженауки. Так было всегда. Однако, учитывая грандиозный научно-технический прогресс, которого достигло человечество, скажем, начиная с XVII-XVIII веков, удивительным представляется сам факт неимоверного оживления этого примитивного околонаучного шарлатанства в уже вполне «просвещённом» веке XXI.

    Присуждение Нобелевской премии придало Виталию Лазаревичу новый импульс, его вес и влияние существенно выросли. И это позволило ему развить просветительскую деятельность по защите науки от суеверия и различных псевдонаучных химер. В этой связи необходимо подчеркнуть, что В.Л. не был воинствующим богоборцем: он никогда не отождествлял религиозность и суеверие – веру во всевозможные чудеса, предсказания астрологов, колдунов, ворожей и т.п. Критикуя и высмеивая эти химеры, он оставлял за человеком неотъемлемое право на подлинную веру в существование бога, подчёркивая, правда, что считает это проявлением страха, внутренней слабости и интеллектуальной несамостоятельности. Мне представляется, что здесь много общего с «антирелигиозной» позицией Эйнштейна.

    При этом он категорически возражал против тотального прозелитизма, т.е. против того, чтобы уже в детском возрасте, когда ребенок ещё не в состоянии сделать осознанный выбор, ему навязывали те или иные религиозные или псевдорелигиозные ценности. Виталий Лазаревич приветствовал разъяснение, в том числе и на лекционном уровне, сущности наиболее распространенных религий как части мировой культуры. Но он считал, что это следует делать тогда, когда ментально человек уже достаточно окреп, в старших классах школы, и преподавать там, конечно, нужно не богословие, а историю и философию мировых религий. Это позволяет развивать в обществе терпимость по отношению друг к другу, независимо от принадлежности к тем или иным конфессиям, национальностям или социальным слоям.

    Нельзя обойти молчанием один чрезвычайно важный аспект его деятельности в последние годы жизни. В.Л. вместе с рядом других известных учёных (и не только учёных) с обострённым чувством справедливости и гражданского долга решительно вступился за некоторых попавших «под раздачу» коллег, доказывая власть предержащим, что люди несправедливо осуждены по облыжным и, подчас, просто смехотворным обвинениям за несовершённые ими преступления. К сожалению, пока мало кого удалось «отбить», но всё-таки, похоже, что спланированный тотальный наезд прекратился.

    Наконец, еще несколько слов о принципиальности и научной честности.

    В.Л очень отрицательно относился ко всяческой показухе, пустозвонству и неоправданному надуванию щёк, фальши и лицемерию. В частности, активно противился избранию в академию по разного рода «околонаучным» соображениям. Однажды он спросил меня, что я думаю об одном весьма известном, но уже довольно давно ушедшем человеке. Впрочем, это было и так понятно, но я попробовал было уклониться от прямого ответа, промямлив расхожую фразу, что вот, мол, так уж принято – об умерших либо хорошо, либо ничего. ВЛ встрепенулся и немедленно возразил, притом весьма решительно, как он умел это делать в определённых ситуациях: «Послушайте, я с Вами совершенно не согласен. Что это за должность такая – покойник! Ну ладно, в ходе траурных мероприятий непосредственно после кончины – это ещё куда ни шло, но потом нужно обязательно поставить всё на своё место. А то так, ведь, можно договориться и до того, что не следует воздать «по заслугам» и таким матёрым преступникам, как Гитлер и Сталин».

    Вспомнив об этом эпизоде, я подумал – вот что уж точно никогда не омрачит воспоминаний о ВЛ, так это красноречивая немота или натужная лукавость посмертных речей и оценок. Потому что он принадлежит к очень немногочисленной, но драгоценной, плеяде блестящих и независимых интеллектуалов, которые, как правило, не занимают официально никаких оглушительных должностей, - их с избытком компенсирует высокий и непринуждённый пиетет в глазах окружающих. Дела этих людей не нуждаются в подчистках или лакировке ни при жизни, ни после смерти: тут ничего не приходится ни замалчивать, ни выдумывать – ни одно слово не вымучено, и все слова стоят на своём месте.

По материалам АНИ «ФИАН-информ»

    Виталий Лазаревич Гинзбург - один из наиболее известных физиков, работавших в Физическом институте им. П.Н.Лебедева РАН, нобелевский лауреат и человек, который был «мотором» множества исследовательских проектов в самых разных областях физики. Виталий Лазаревич скончался 8 ноября 2009 года. Без Гинзбурга плохо.                                                                                                                                                                                                                                                                                

    Виталий Лазаревич получил нобелевскую премию за «сверхпроводимость». Эта область физики была одной из самых любимых его тем. А самым лакомым была высокотемпературная сверхпроводимость.                                                              

    Сверхпроводимость - явление исчезновения сопротивления электрическому току в некоторых металлах при понижении температуры. Причем для большинства металлов температуры перехода в сверхпроводящее состояние весьма низки и лежат вблизи абсолютного нуля температур. В.Л. Гинзбург заинтересовался возможностью получить сверхпроводящее состояние при температурах, хоть сколько-нибудь приближающихся к температурам, при которых мы живем, в 1964 году, когда рекордно высокой температурой сверхпроводящего перехода была температура чуть выше 18 градусов Кельвина в ниобий-оловянных сплавах. Градусы шкалы Кельвина принято обозначать заглавной буквой К, они равны привычным градусам Цельсия, но отсчитываются от абсолютного нуля температуры. По шкале Цельсия абсолютный нуль температуры есть минус 273,16 ⁰С; так что упомянутая температура 18 К округленно составляет минус 255 ⁰С.

    Суть явления сверхпроводимости - объединение электронов металла в пары при некоторых обстоятельствах. Тогда движение электронов металла оказывается скоррелированным, они все оказываются как бы «связанными» и не происходит рассеяния одного электрона на тех или иных «препятствиях», т.е. трения, которое и есть источник электрического сопротивления. При этом стоит отметить, что электроны как одноименно заряженные частицы на близких расстояниях сильно отталкиваются, так что такая, «сверхпроводящая» связь возможна только между электронами, находящимися достаточно «далеко» друг от друга. Конечно, все эти масштабы, близкие и далекие расстояния таковы по атомным меркам. В подавляющем большинстве известных переходов в сверхпроводящее состояние связь между электронами обеспечивает взаимодействие с фононами, колебаниями кристаллической решеткой металла.

    В 1964 году была опубликована статья В. Литтла о возможности сверхпроводимости в квазиодномерных органических структурах за счет другого типа взаимодействия электронов. Именно эта статья заинтересовала В.Л. Гинзбурга, который предложил гораздо более перспективный объект для изучения - квазидвумерные сэндвичи металл-полупроводник. При этом Виталий Лазаревич пошел против господствовавших теоретических воззрений того времени: считалось, что образующее пары взаимодействие в принципе настолько слабо, что не может выдержать сколько-нибудь значительное повышение температуры. 20…30 К - вот предел мечтаний о температуре сверхпроводящего перехода. Гинзбурга этот предел не устроил, он создал целую школу последователей, в исследованиях которых было строго показано, что никакого верхнего предела для критической температуры сверхпроводимости нет. В 1977 году была опубликована коллективная монография «Проблема высокотемпературной сверхпроводимости», в которой этот вывод был подробно обоснован. Гинзбург придал количественный смысл понятию «высокотемпературная сверхпроводимость» - он считал таковой сверхпроводящее состояние при температуре выше температуры кипения жидкого азота (77 К или минус 196 ⁰С). Однако в течение примерно двадцати лет доводы школы Гинзбурга не воспринимались большинством физиков мирового сообщества. Словами Гинзбурга: «… в конце 1984 года на сессии отделения Академии ко мне подошел один из оппонентов и с гнусной ухмылкой поинтересовался, как поживает моя жаропрочная сверхпроводимость.»

    Но через полтора года после этого эпизода высокотемпературная сверхпроводимость была открыта, причем в совершенно неожиданном классе материалов - квазидвумерных керамиках, которые и проводниками могли считаться с натяжкой. Оказалось, однако, что на высокие температуры сверхпроводящего перехода претендуют металлы «плохие», с высоким сопротивлением электрическому току в нормальном состоянии. С тех пор открыто немало классов высокотемпературных сверхпроводников, а рекорд температуры сверхпроводящего перехода в настоящее время держит сложная керамика HgBaCaCuO(F): 164 К при давлении 400 кбар (или минус 109 ⁰С), результат получен в 2003 году.

    И тогда В.Л.Гинзбург в целом ряде своих статей, книг и выступлений обосновал следующую цель - получить переход в сверхпроводящее состояние при комнатной температуре. Это стало его мечтой. Виталию Лазаревичу удалось убедить довольно много людей в том, что его мечта реальна. В 2005 году возник проект создания Национальной лаборатории высокотемпературной сверхпроводимости, и такая лаборатория в ФИАНе была создана, проект получил ассигнования правительства, для нужд лаборатории реконструируется один из корпусов московской площадки ФИАН и по планам в 2015 году лаборатория обретет тот вид, который очень хотел увидеть Виталий Лазаревич – но уже не увидит…

АНИ "ФИАН-Информ"

08.11.2012