Традиционно материалы Фиан-Информ были посвящены науке, ученым и их деятельности. Однако модная волна реформирования и слома старых традиций не обошла и ФИАН. А потому, проведя кратковременную реорганизацию материалов, мы решили написать не совсем о науке. Хотя и о жизни в непосредственной близости к ней …
В последние дни российской науке вдруг стало уделяться внимания едва ли не больше, чем за все прошедшие десятилетия и даже столетия. Кто и что только не говорит о нашей науке и ученых. Много голосов pro et contra реформы РАН, много различных аргументов. Признаться, даже люди, непосредственно живущие в этой среде и знающие о ней больше, чем кто либо – ученые, и те стали сомневаться: а правильно ли они живут? Вдруг и правда все это время они все делали неправильно, и существующая система, выкристаллизованная и выверенная веками, только мешает им эффективно работать? И все достижения, которые были, есть и продолжают рождаться и расти в недрах РАН – всего лишь плоды случайностей, появившиеся скорее вопреки системе, а не благодаря ей?
Задались этим вопросом и корреспонденты ФИАН-Информ, решив выяснить мнение о предлагаемой реформе не у ученых, но и не у людей с улицы, а у человека, который достаточно длительное время живет бок о бок с наукой. Собеседником ФИАН-Информ стал заместитель директора ФИАН по административно-хозяйственной деятельности Юрий Васильевич Грицаев – человек, который, по его же собственным словам, «к науке никакого отношения не имеет».
Юрий Васильевич, расскажите, пожалуйста, о Вашем отношении к предлагаемой реформе РАН.
Ю.В.: Такая внезапность и поспешность введения законопроекта в Думу наталкивает на мысль, что кому-то надо срочно показать, что они могут не только ошибаться, – я имею ввиду реформирование Министерства обороны и пенсионную реформу, – но и правильные решения какие-то принимать. Ну и прикинули – где еще поэкспериментировать? Направлений таких не очень-то много осталось. А вот Российская академия наук подходит. Тем более, последнее время стали проявляться проблемы, связанные с наукоемкими технологиями. Вот, например, ракеты, которые то взлетают, то падают… На этом фоне нужно что-то решить и быстро очень… К тому же, вроде как академики не могут сами разобраться, как им двигаться дальше.
Отдельный вопрос вызывают и авторы этого законопроекта, среди которых – ни одного человека, хотя бы часть жизни проработавшего в сфере науки, не говоря уже о постоянном участии в ней. И вот эти люди могут спокойно рассказывать и объяснять тому же самому президенту РАН академику В.Е. Фортову, академику и Нобелевскому лауреату Ж.И. Алферову, академику Г.А. Месяцу – людям, которые всю жизнь в науке, – как им следует жить и работать… Хотя бы посоветоваться можно было, спросить: «В каком направлении нам двигаться?»
Говорят, что ученые занимаются несвойственными им направлениями. Допустим, «они на хозяйстве находятся». Кто у нас на хозяйстве находится? Ученые?!
Посмотрим на примере нашего института – самого крупного института в РФ, исследовательского центра с мировым именем. Возглавляет его директор института, академик, человек, который всю свою жизнь посвятил науке. Кто у него заместители? Естественно – ученые. В том числе, на хозяйстве кто сидит? Грицаев Юрий Васильевич. Я – ученый? Нет. Что, я имею меньший опыт хозяйственной работы, чем кто-то либо, даже, например, в правительстве? Да нет. Работал директором завода, до этого – тоже на хозяйственной деятельности. У меня – чисто хозяйственный взгляд по всем проблемам в институте. Меня и Г.А. Месяц пригласил сюда на работу, чтобы я занимался хозяйственными вопросами. Я и занимаюсь этими вопросами с тем, чтобы нашим ученым было легче все вопросы решать.
Для этого целая команда работает, и работают далеко не какие-то там дилетанты, а хозяйственники. Вот я вспоминаю сейчас свое бывшее производство и думаю: «Ну, у нас были кадры намного слабее, чем здесь сейчас имеются». Так что ссылка на то, что ученые якобы отвлекаются от своих прямых обязанностей, чтобы заниматься коммунальными расходами или другими хозяйственными делами, звучит довольно странно.
Другое дело, что такому институту как ФИАН, скажем, на 2013 год выделили около 10 миллионов рублей на цели капитального ремонта. Реальная годовая стоимость обслуживания имеющегося в институте имущественного комплекса примерно в 10 раз больше. Так что и хозяйственники, и ученые крутятся как на раскаленной сковородке, чтобы только закрывать постоянно возникающие «дыры». И вряд ли кто-то со стороны сможет улучшить положение дел.
Я думаю, что в других институтах дела обстоят также. Может быть, не хватает более опытных хозяйственников, но это уже другой вопрос – вопрос подбора кадров, но никак не структуры самой по себе.
Но с Вашей точки зрения, как человека, скажем, с одной стороны и не научного, но в то же время – в науке, к чему может привести такая реформа вообще?
Ю.В.: К чему она может привести? Не могу сказать, что – к хорошему. Это точно.
Допустим, если кому-то не нравится название должности, что директор института, его руководитель, – это ученый, ну назовите его председателем Совета института, но возглавлять структуру должен все равно человек из научной среды. Любую институтскую структуру должен обязательно возглавлять ученый, который видит, и это понятно, основные, стратегические, направления развития института… Если, например, нужно увеличить лабораторию или провести реконструкцию, здесь уже специалист должен помочь ученому: что для этого нужно сделать – построить корпус, допустим, завезти требуемое оборудование… Хозяйственник – это приложение к научно-исследовательскому институту, он должен обеспечивать нормальную работу научных работников, решать их проблемы. Когда ученый не может найти путь, хозяйственник ему помогает.
Говоря иными словами, во главе профильного учреждения должен стоять соответствующий по профилю начальник…
Ю.В.: Конечно. Обязательно! Кто видел, чтобы, например, финансист хозяйственные вопросы решал: какого диаметра трубы нужны, какую реконструкцию сделать и т.д.? Да нет, конечно. Для этого есть специалисты.
А так что у нас получится? Сначала мы будем лабораторию отстраивать, а потом спрашивать «А мы ничего так, здорово построили? Вам подойдет?» А ученый скажет: «Вы знаете, она кому-нибудь другому может и подойдет, а мне – нет: в соответствии с моими задачами вот здесь должно было быть сделано так…». То есть каждый свой шаг хозяйственник должен согласовывать в соответствии с пожеланиями ученого. Выгоднее, когда научный работник приходит и смотрит, и по ходу нашей работы какие-то корректировки вносит. Это нормальное состояние.
Я, конечно, далек от мысли, что все руководители институтов такие идеальные, и только наукой занимаются, а у них есть заместители, которые занимаются профессионально хозяйством. Но это требует не совершенствования структуры, а детальной кадровой работы, ликвидация же Академии такую работу надолго остановит.
Если рассматривать ФИАН как некую модель Академии наук, и Вам сказали: «Что нужно сделать, чтобы институт задышал, развернулся в полную силу, стал еще более эффективным?», что Вы бы предложили? Именно на Ваш взгляд, не ученого…
Ю.В.: Ну, во-первых, больше доверия, но это – отдельная тема. А в целом – финансирование. Я, например, считаю, что финансирования вообще никакого нет, ну или очень недостаточное, а поэтому мы должны сами как-то выживать. Вот и выживаем, допустим, одно из направлений – аренда, совместная деятельность, гранты и т.д.
Кстати, к только что сказанному. Очень часто можно слышать: «Эти ученые возмущаются, потому что у них пытаются отобрать кормушку, они на этом хорошо зарабатывают себе: на аренде, контрактах» и т.д., и т.п. С теми же арендами…
Ю.В.: Это просто надо было некоторым людям пройти на экскурсию и посмотреть, в каких условиях иногда работают наши ученые! В кошмарных условиях! Конечно, нужно создавать, чтобы нормальные были условия. Но… откуда деньги? Денег – нет.
Вот посмотришь на наш сайт… Там же не сказано, в каких условиях эти лаборатории находятся, что последний ремонт помещений сделали 30 лет назад. Ну, нет денег.
Но наши ученые – они настолько адаптированные, они работают в таких условиях. И причем, сколько много всего сделано. Ну, думаешь, работа просто кипит и там отличнейшие условия! В самом деле, на фотографиях там все красиво.
У нас на самом деле есть хорошие, нормальные лаборатории. Приятно: зайдешь – и прямо душа радуется. Возникает вопрос – откуда деньги? Например, когда отделение выиграло грант, у них деньги появились, и они, естественно, стараются сразу улучшить условия, приборы купить, ремонт сделать… Все здорово, все красиво. Но это какой-то оазис, отдельно взятый. Иногда идешь по корпусу, смотришь – дверь, такая хорошая, красивая. И думаешь: «О, здесь хорошо! Здесь, видимо, грант какой-то выиграли…» Вот так и выживаем.
И при все этом нас еще с кем-то сравнивают: «Давайте с американцами сравним, а давайте – с французами». Но модели-то разные… Может, наоборот, стоит о нашей модели подумать другим. Потому что наша модель развития науки имеет невероятную выживаемость! Я имею ввиду, если сравнивать финансирование…
***
Во время разговора с Юрием Васильевичем, я вдруг вспомнила случай, рассказанный моим научным руководителем. В 90-х годах в один из наших ВУЗов с деловым визитом прибыла делегация японских ученых. И вот, когда они шли по полутемным и обшарпанным коридорам, взгляд японцев упал на пол: старый, потрескавшийся, местами облезлый паркет, с червоточинами и обломанными, вывалившимися дощечками. Моему руководителю стало стыдно и он, чтобы сгладить неловкость ситуации сказал: «Этот пол сохраняется здесь со дня основания здания, которое было построено в конце XIX-начале XX века!» Японцы уважительно посмотрели сначала на него, потом на пол (который и выглядел как раз лет на 100): на Востоке очень чтут традиции и уважают тех, кто их хранит...
К слову сказать, соглашение о научном сотрудничестве было заключено – все-таки наши научные традиции вызвали у японцев большее уважение, чем традиционные полы. Вот только пол так до сих пор и не починили: денег нет, все в какие-то мегапроекты вложено. И далеко не научные: реорганизация административного аппарата, изменение структуры управления, потом отмена изменений; из недавнего – формирование федерального университета, в котором на протяжении последних 3 лет каждые полгода проходит учреждение или упразднение административных подразделений и должностей. И все, заметьте, с целью повышения эффективности научного потенциала университета.
А наши ученые так до сих пор и хранят традиции, своими собственными силами и средствами поддерживая имидж страны и не давая отечественной науке пойти на дно…
Е.Любченко, АНИ «ФИАН-Информ»
==============
Грицаев Юрий Васильевич окончил Томский политехнический институт им. С.М. Кирова в 1977 году по специальности инженер-механик. Начав свою трудовую карьеру с мастера участка завода металлорежущих инструментов, в 1989 году стал директором завода «Эталон». В 2005 году по приглашению директора ФИАН, академика Г.А. Месяца пришел в институт сначала в должности помощника директора по инвестициям, а затем – зам. директора ФИАН по административно-хозяйственной деятельности.
